Мастер-класс «Инсталляция. Завоёвывая пространство»

Книга британского критика Клэр Бишоп «Искусство инсталляции» начинается со следующего определения: «Такое искусство, в котором зритель физически оказывается внутри произведения и которое часто описывается как «театральное» и «иммерсивное». Но Бишоп тут же подвергает критике это определение, поскольку под него попадает слишком многое, вплоть до выставочной архитектуры выставки.

Среди выделенных исследовательницей специфических черт инсталляции как вида изобразительного искусства оказывается прежде всего активизированный, а не пассивный зрительский взгляд. То есть зритель не просто получает полноту переживания только находясь внутри произведения, но и «достроить», понять и интерпретировать его может только из этой позиции. В этом смысле характерно, по замечанию Бишоп, что рост влияния искусства инсталляции пришелся на 1960-е годы, совпав с появлением теории «децентрированного субъекта»: нет единственно «верного» способа смотреть на мир.

1960-е — время «перформативного переворота» (этому посвящена книга Эрики Фишер-Лихте «Эстетика перформативности»), демократизации искусства, связанной и со сближением театра и перформанса, и с развитием концептуализма, отказом от «почерка», с игрой ума, искусством комментария.

Тем не менее истоки инсталляции восходят к эпохе модернизма. В этом ряду Эми Демпси называет Марселя Дюшана и, в частности, его «Верёвку длиною в милю»: на нью-йоркской выставке сюрреалистов в 1942 году он протянул эту верёвку зигзагами через всю экспозицию, таким образом по-своему определив перемещение зрителя в преобразованном пространстве и сделав специфическим тот опыт, который посетитель получит от выставки.

Следующими вехами в развитии инсталляции стал своеобразный диалог, состоявшийся в парижской Galerie Iris Clert между Ивом Кляйном и Арманом с их сольными выставками «Пустота» (1958) и «Полнота» (1960).

Как бы то ни было, в инсталляции не только активизируется зрительский взгляд, но и само пространство инсталляции — активно, чем оно существенно отличается от сценографии.

На мастер-классе инсталляция рассматривалась по нескольким «главам», в зависимости от акцентов, расставленных художниками.

1. Мусор/Память. Сюда попадают не только придуманные Ильей Кабаковым «тотальные инсталляции» о коммунальном быте и маленьком человеке (начиная с «Человека, улетевшего в космос из своей комнаты»), но и инсталляции Кристиана Болтански, всю жизнь работавшего с темой памяти. И инсталляции Сун Дуна (прежде всего «Не выбрасывай», посвящённая памяти родителей и собранная из их вещей).

2. Инсталляции с социально-политическим аспектом. К ним относятся не только «Девятый час» Маурицио Каттелана, но и «Семена подсолнечника» Ай Вэйвэя.

3. Свет и звук. Инсталляции Олафура Элиассона и Джеймса Таррелла преобразуют пространство цветным светом и меняют сам способ его восприятия. Сергей Филатов создаёт звуковые инсталляции, погружающие зрителя в медитативное состояние.

4. Инсталляция и сценография — их по-прежнему бывает непросто разделить, тем более что есть немало художников, работающих на обеих территориях. К примеру, Уильям Кентридж, поставивший в 2010 году в Метрополитен-опере «Нос» Щостаковича с очень активной сценографией — и сделавший на ту же тему инсталляции для выставочных пространств.

5. Инсталляция и лэнд-арт. Часто инсталляция создаётся под конкретное пространство, учитывая именно его специфику. Пример — «Ротонда» Александра Бродского, один из символов фестиваля «Архстояние» и парка Никола-Ленивец.