Выходит в прокат драма Натальи Назаровой «Плакать нельзя». В интервью «Вечерней Москве» режиссёр картины рассказала, почему для нее так важна тема детства и семьи.
По сюжету «Плакать нельзя» у эмигрантки из России Татьяны Ольсен (Светлана Чуйкина) служба защиты детей отобрала сына Колю (Владимир Левченко), а дальнобойщик-соотечественник Алексей (Иван Янковский) вызвался помочь вернуть ребенка матери в обход закона. Наш первый вопрос Наталье Назаровой об этом.
— Наталья, почему для вас так важна тема детства?
— Я никогда не выделяла ее намеренно, но она волновала меня всегда. Один из самых острых конфликтов — столкновение жёсткого, структурированного мира взрослых с мягким и податливым миром детства. Ребёнок — персонаж уязвимый. На него наваливается всё зло этого мира, и он с огромным трудом ему противостоит. Это интересно исследовать.
— Как вы создаёте своих маленьких персонажей? Как выбираете актёров для них?
— Я стараюсь искать в детях индивидуальные особенности, вспоминаю своих знакомых. Часто в кино показывают некий обобщенный образ ребенка, который взрослые придумывают себе сами, и он оказывается неправдивым. Для меня главное, чтобы персонаж получился максимально живым — не слащавым кино-ребенком, а реальным пацаном или девочкой. А когда появляется хороший актёр, он ещё немного корректирует образ, вносит личные проявления и качество.
— Образы, не связанные с людьми, но раскрывающие смыслы — зимний пейзаж, пойманная рыба, — продумываются заранее или возникают по ходу?
— По-разному. Что касается пейзажа — мы исходим из локации, где снимаем. Там возникает желание выбрать ракурс, подход и прочее. А образ с рыбой возник намеренно. Когда я думала, кем работает Алексей — герой Ивана Янковского, — решила, что он дальнобойщик. Но что он возит? Живую рыбу, что типично для северных стран — так появилась рыбная ферма.
Если уходить глубже, образ рыбы — один из основных в христианстве, некоторые из учеников Христа были рыбаками. Мне хотелось чего-то такого, но связанного с нашей реальностью.
Идея кадра, где много рыбёшек, продюсерам понравилась, и мы нашли способ её воплотить. Что символично, ведь герой готов пожертвовать собой, чтобы помочь едва знакомой семье и постараться искупить совершённый грех.
— Как думаете, есть ли что-то, что могло бы изменить путь Алексея, остановить зло?
— Наверное, есть, но мы эту зону не исследовали. Я думаю, у человека всегда существует выбор. Нет такого, что человек, как в греческой трагедии, является заложником рока. Всё-таки он сам отвечает за свои поступки. Что касается того, как остановить зло… Оно действительно часто порождает зло в ответ. Это как цепная реакция.
Другое дело, что остановить его можно. Но для этого надо обладать огромной духовной силой, чтобы, например, решить не мстить, идти по закону. Если бы Алексей сказал: «Я не буду мстить. Бог им судья, я пойду дальше…» Но он не смог. И цепочка зла продолжила гулять по свету. Мало кто смог бы.
— Какое место христианство занимает в вашей жизни?
— Давайте без обиняков — оно занимает самое главное, основное место. Это то, чем я живу, чем держусь.
— Религия часто ассоциируется с табу и запретами. Как найти грань между самоограничениями и свободой развития?
— Это очень сложный богословский вопрос, но я попытаюсь на него хотя бы как-то, по-своему, ответить. Я не верю в существование полной свободы. То есть даже если человек считает себя абсолютно свободным и плюёт на все запреты, он продолжает зависеть от собственных хотений, он раб своих страстей. По-моему, лучше принимать ограничения от Бога, чем попадать в зависимость от низких стихий.
Да, действительно, так ты окажешься в чём-то связан, но, по крайней мере, будешь понимать, что это не приведёт тебя в какое-то гнилое место. У тебя будет во имя чего себя сдерживать, какой-то высший смысл. Поэтому каждый выбирает для себя, в чём заключаются его ограничения, а в чём — свобода.
— Почему у вас нет однозначно хороших и плохих героев?
— Нас больше интересуют люди обыкновенные, со своими недостатками, заблуждениями. Следить за ними увлекательнее, чем расставлять слишком явные смысловые характеристики. Когда такие люди начинают действовать, они могут и быть правыми, и ошибаться. Так возникает переменный переход некой малой, человеческой правды с одной стороны на другую. Хотя есть и правда глобальная, и безусловное, неперсонифицированное зло.
Если говорить о фильме, то в нём таковым является государственная машина, которая переламывает судьбы людей. Служба защиты детства делает нужное дело, когда изымает детей у алкоголиков, из семей, где ребенку невозможно жить. Но бывают и абсолютно неверные, на наш взгляд, случаи, когда ребенка забирают по надуманным поводам или когда это связано с идеологией государства. Думаю, родителям никто не имеет права диктовать, как воспитывать ребенка, если они более или менее вменяемы.
— Действие происходит в скандинавских странах, а не в России, потому что у нас эта проблема пока не так остра?
— Верно. У нас еще сильна традиция. Ювенальные (занимающиеся проблемами детей и подростков. — «ВМ») службы не бесчинствуют, как там. Да, они могут совершать ошибки, отдельные злоупотребления, но это ещё не приняло тотального характера. В скандинавских странах — огромное количество подобных случаев. А системность страшна!
— Каждой ли ленте для успеха нужен титулованный актер?
— На самом деле я не очень люблю работать с медийными актерами. Мне немного мешает их бэкграунд — шлейф сыгранных ролей. Предпочитаю снимать минимально известных людей.
— Замечали ли вы, как известность меняет артистов?
— Кого-то меняет. Медные трубы никто не отменял — это одно из основных человеческих искушений. Но некоторым удается сохраниться.
Они, наверное, имеют достаточно самоиронии и понимания, что ничто не вечно в этом мире. Что сегодня ты нужен, а завтра, может, и нет. Слава быстро проходит и любовь зрителя может скоро закончиться. Если актёру хватает трезвости это понимать, то он ведёт себя нормально, по-человечески. Не хватает — начинаются повреждения.
— Вы не только работаете в кино, но и поставили в МХТ имени Чехова «Ювенильное море» по Платонову. Насколько это разные процессы?
— Фильм и спектакль — очень разные вещи. Да, в них есть точки соприкосновения: работа с актёром, выстраивание целостной истории как некой режиссёрской композиции и другие. Но технически и организационно это абсолютно разные истории.
— В кино больше работы с изображением, в театре — с энергией артистов. Верно?
— Не совсем. Камера отлично улавливает актёрскую энергию, если она есть. А если нет, то и захватывать нечего. Поэтому некоторые наши российские сериалы смотреть невозможно. Другое дело, что многие привыкли к такому маргарину, что по-своему нормально.
Но на самом деле, когда почувствуешь вкус настоящего, это уже ни с чем не перепутаешь. А камера вообще не врёт. Актёрская энергия даже в большей степени передается через неё, чем в театре. Камера — лупа, которая все увеличивает, под которой трудно соврать.
— Фильмы или сериалы каких современных российских режиссёров вы посоветуете?
— Недавно посмотрела фильм Дмитрия Мамулии «Преступный человек». Люблю работы Сергея Дворцевого — фильмы «Айка», «Тюльпан». Сериалов не много смотрю, но мне нравится, как работает Борис Хлебников, Сергей Урсуляк.
— Когда вы поступали в театральный, мечтали стать актрисой или изначально были другие цели?
— Я сразу хотела стать режиссёром. Но не решалась и подойти ко ВГИКу — чувствовала себя такой ничтожной, не знающей, с какой стороны к этой цели подобраться. Выбрала окольный путь — решила, что стать актрисой будет проще.
Но режиссура меня все равно затянула. Совмещаю с преподаванием в ГИТИСе. Для меня это важно.
— Женская режиссура отличается от мужской или это деление неверно в принципе?
— Я не принадлежу к феминистически настроенным дамам, которые считают, что «разницы между нами нет, главное — талант»… По-моему, она всё-таки есть.
Женщины в большей степени успевают уловить тонкие вещи, промежуточные состояния, что выгодно для кино. Мужчины на это могут не обратить внимания, но их сильная сторона в том, что они охватывают общую картину, им более присуще чувство целого, как и некая дерзость, смелость. Тут можно бесконечно говорить о том, что бывают и женщины дерзкими… Конечно, это так. Но все же небольшая разница между нами есть.
ДОСЬЕ
Наталья Назарова родилась 16 ноября 1969 года в Раменском Московской области. Окончила РАТИ-ГИТИС, курс Левертова в 1995 году. В ее фильмографии как режиссера 10 работ, в том числе: «Дочь» (2012), «Простой карандаш» (2019), «Райцентр» (2021) и другие.
Наталья является автором сценариев более 30 фильмов и сериалов, среди них: мини-сериал «Бесы» (2014), «Балканский рубеж» (2019), «Седьмая симфония» (2021), «Учёности плоды» (2021) и другие.